Практика на матроса 2кл.Ноябрь-Декабрь 1978гг. (Особую благодарность выносим главному писателю очерка о *Крузенштерне* пользователю сайта и нашему однокурснику и другу Сергею Б.(Путник)
Фотоматериылы станички обладают авторским правом ,любое копирвание подразумевает активную ссылку на сайт
Мало осталось в мире парусных судов! Четырехмачтовый барк «Крузенштерн» - один из них. Он последний винджаммер, на десятилетия переживший свое время. Его долголетие - заслуга наших моряков. «Крузенштерн» продолжает бороздить голубые просторы морей и океанов, гордо неся советский флаг.
А давно ли мы проходили свою первую парусную практику на самом большом в то время паруснике «Крузенштерне»! Чего стоил нам один переезд в столицу Латвии! Вряд ли кто из нас забыл, как 120 курсантских душ 13-й роты погрузили в один плацкартный вагон и отправили из Калининграда в Ригу! Битва за места была похожа на Куликовскую, спать нам почти не пришлось, вагон был железной дорогой списан… А мы, построенные утром перед разгромленным вагоном, были похожи на тех «веселых ребят» из одноименной комедии, которые «рети-пи-ти-питировали»…
Валера! Я чувствую, ты испытываешь духовный голод. Он у тебя еще с Крузенштерна, во всяком случае это там еще проявлялось - помнишь: "А не лучше ли "кх...!
Я тебя прекрасно понимаю потому, что сам такой... Паруса Крунштерна над головой
tihijpirat:Смутные сомнения и воспоминания терзают неспокойную душу:Крузенштерн -это:тяжкий подьем в 6-00.Смрад в углах гальюнов после первой ночи выхода из Риги при переходе через Ирбены(декабрь 78года) -страшная толчея волн со всех сторон.Пустой камбуз при принятии пищи -так как она просто не лезет в пасть а проситься обратно.
Гадкий перезвон боцманской сопелки -вызов на построение и на приборку верхних нижних палуб после проведенной первой ночи .
Кто то ее провел в гальюнах выворачивая там в шпигаты и толчки еще свой береговой перекус в вагоне поезда .
Крузенштерн - это головная боль с утра и травля по ватервейсам горькой блевотиной на верхней палубе.Травля до крови из желудка -когда тебя выворачивает всего и просто наизнанку .А ветер все это вывороченное кидает тебе обратно в лицо.Свист штормового Балтийского моря в в ушах перемешивается со свистом такелажа парусного огромного судна,которое швыряет по какой то неведомой траектории:вверх-вниз,всторону-вдругую,с киля на нос и наоборот.....Рев сильного дизеля главной установки.,которой повинуется эта махина.И благодаря слаженным действиям ее экипажа упрямо идет по намеченному курсу.
С превиликим удовольствием приходят мысли о береге родном и ты готов просто выпрыгнуть за борт...Суровый прием сурового Баренцева моря своих первенцев- моряков!!! Не даром после первой практики часть курсантов КМУ просто ушли забрав документы -МЫ ВЫЖИЛИ.!
Вот вспоминаю таку историю с Крузера. Первые дни все валяются как мертвые.Боцмана поднимают всех на палубу на свежий ветер -драить палубу.Все ходят синие и желтые от качки(кроме Валеры Шишкина - он жрет на камбузе за всю группу и еще 5-10 курсатнов за всю роту).и блюют где попадя... ну в основном в гальюнах и по ватервейсам в шпигаты.Захожу в гальюн а там В.Б. блюет в толчек.Короче там вверхей палубе над ним тоже был гальюн и в нем была вывернута труба как раз над В..И сверху тож какой то матрос наблевал на В....(Мож это был и не В.?? но ка его нет можно и потравить ).Но такое точно было
Первая ночь после выхода «Крузенштерна» из рижского порта запомнилась мне на всю жизнь! Вряд ли кто из тех, кто никогда не был в море, может себе представить ощущения юного пацана, который проснулся среди ночи в темном кубрике, открыл свои глаза и с испугом обнаружил сильную морскую качку, услышал скрип металлических переборок, шум бушующего моря за бортом, светящуюся пену бурлящих волн в стеклах иллюминаторов и сильно колотящееся от ужаса сердце у себя под тельником. Казалось, еще мгновение и эта посудина вместе со своими гигантскими мачтами и реями будет переломлена пополам и пойдет ко дну, а я даже не смогу подняться со своего спального места – ноги были ватными, спина в холодном поту, а пальцы рук судорожно вцепились в металл шконки. Дожить до рассвета, можно было лишь мечтать.
Добавил: Путник
Есть всего две реакции организма на морскую качку, и обе реакции характеризуют наличие у организма симптомов «морской болезни» той или иной степени. Настоящими моряками можно считать тех, у кого вообще нет никакой реакции на море – эти люди способны работать при любом шторме, качка для них не существует! Таких моряков, к сожалению, очень мало. Более всего тех, у кого организм яростно стремится избавиться от содержимого своих желудков. Когда в желудках уже нет никакого содержания – организм стремиться избавиться от самого желудка. В более мягкой и удобной форме морская болезнь может проявляться в неудержимом стремлении человека поглощать огромное количество продовольственных запасов. Сидеть во время шторма с таким человеком рядом очень опасно, он запросто может принять вас за порцию чего-нибудь вкусненького…
Со временем и при некоторой доле настойчивости и терпения все реакции молодого организма на морскую качку постепенно сглаживались. Особенно, если тебе боцмана и старшины не дают всерьез отдаваться мучительным страданиям, нагружают, как следует работой, а иногда и дают хорошего подзатыльника, чтобы жизнь не казалась медом, чтобы курсант не залеживался, не задумывался о своем «тяжелом» состоянии и не корчился, «как на сковородке» в судорогах, пытаясь избавиться от собственного кишечника. Правда, были среди нас и такие парни, которых оставалось лишь пристрелить, что-либо делать, их заставить было невозможно! Один вид этих существ доводил до слез: взъерошенные волосы на голове, желтое лицо, темные круги под глазами, мутный блуждающий взгляд, дрожащие, мокрые и холодные руки, слежавшаяся, измятая форма, гюйс спереди и постоянный «зов в гальюн»! К счастью для остальных – таких среди нас было единицы! Большинство же хотело стать настоящими моряками, а потому мужественно преодолевали страдания от морской стихии. Помнится, мы мужественно ходили по палубе «Крузенштерна» и выбрасывали за борт валяющиеся пустые желудки своих измученных штормом товарищей…
Давайте прогуляемся по «Крузенштерну» и посмотрим на него глазами курсанта, впервые прибывшего на парусник. Я не буду описывать детали корабля точно и подробно, прошло уже достаточное количество лет, чтобы все как следует забыть. Что осталось в памяти до сих пор - постараюсь воспроизвести, а другие мои коллеги мне в этом помогут! На парусном судне, таком как «Крузенштерн», нет крупных, покрашенных в ослепительно белую краску, надстроек, многочисленных открытых палуб, раструбов, огромных фальштруб, вертолетных площадок и бассейнов. Здесь все спрятано под палубой основного корпуса судна. Лишь небольшие штурманская, радио рубки и капитанский мостик в виде одинокого «пакгауза» умещаются между фок и грот мачтами, а спереди этой постройки находится огромное двойное рулевое колесо, отделанное деревом и металлом, соединенное с помощью толстых штуртросов с рулевым валом и килем. Никаких пневмо и гидроусилителей на рулевом механизме нет, его приводят в движение 3 или 4 курсанта, с силой налегая на «рога» двух рулевых колес и выкрикивая при этом счет – «и р-раз, и два, и три..».
Огромное количество тросов, концов, фалов, блоков, вантов, въюшек, уток, гаков, рей, шпилей и прочего палубного оборудования при первом рассмотрении приводят в состояние растерянности. Сколько нужно рук, чтобы за все это устанавливать, натягивать, вращать, закреплять, наматывать, крепить и удерживать! «Крузенштерн» - это наглядный пример и образец труда большого и дружного коллектива, своими четкими действиями способного привести этот «механизм» в работу, разогнать под парусами его до «крейсерских» 18-ти узлов и следовать по ветру или галсами против такового в нужном направлении, при этом неоднократно побеждая на многочисленных международных соревнованиях однотипных судов. Только слаженные действия сотен рук курсантов и штатных моряков способны вовремя ставить, перемещать, подтягивать и убирать многочисленные паруса, нести вахты на мостике, в радиорубке и в машинном отделении, а также заниматься разнообразными хозяйственными работами, делать многочисленные тщательные приборки, приготовление разнообразной и вкусной пищи и находить время для досуга и обучения курсантской команды при длительных океанских походах. Командует таким кораблем опытный и «эксклюзивный» руководитель (таких единицы на флоте) – называют его капитан парусник! Как правило, такой командир вырастает из своей среды, пройдя полную и суровую школу парусного дела на «Крузенштерне» от матроса и до капитана. Все имена капитанов, которые в свое время руководили этим парусником, золотыми буквами навечно вписаны в анналы его героической истории. Внутренняя часть корпуса корабля состоит из длинных коридоров, трапов, многочисленных кубриков, нескольких отсеков машинного отделения, учебных классов, камбуза, столовой курсантов и кают-компании командного состава, гальюнов и умывален. В самой корме или на так называемом «юте» есть румпельное помещение, где находится огромный рулевой вал, соединенный с гигантским килем парусника. В носовой же части или на «полубаке», кроме так называемого «бушприта», служащего для крепления косых парусов, есть еще различные кладовки боцмана и вместительные ящики для хранения тяжелых и длинных якорных цепей. В таких ящиках, как мне рассказывал один из боцманов, когда-то страшным образом казнили провинившихся матросов. Одного из «бедолаг» сажали там «под замок», а в это время боцман отпускал стопор брашпиля (приспособления для подъема и опускания якоря). Под тяжестью уходящего вглубь многотонного адмиралтейского якоря, звенья цепи начинали свою дьявольскую пляску, вмиг разбивая, разрывая в клочья и перемалывая тело приговоренного к смерти горе-моряка. Спустя всего мгновения, в цепном ящике кроме окровавленных ржавых переборок трудно было что-либо найти… Одна только мысль о такой казни приводила команду матросов в состояние шока! Боцман не зря рассказывал нам эту историю, подействовало - его команды мы выполняли безропотно!
Путник:Особенно наш бравый капитан был доволен тогда, когда мы, дружно выскочив на палубу, остервенело начищали её «медь» и «бронзу»! Каждый из нас имел свой натирочный индивидуальный набор, состоящий из зеленой пасты «гойя» и нескольких грубоватых «вехоток», а проще говоря – кусков флотского сукна, из которого шьют дешевые матросские шинели. Когда ты приступал к работе, «медяшка», которую предстояло «оживить» выглядела так, как выглядит долго немытый темно-зеленый капот автомобиля, засиженный и закаканый птичками. Казалось еще немного и на этом самом «капоте» появится черная кора, как на старой и заплесневелой сосне… Яростными усилиями, горячим потом, перекошенным от усердия лицом, паром от энергичного дыхания, мы возвращали жизнь и блеск многочисленным «пуговицам» на парадном кителе барка «Крузенштерна». Он отвечал нам благодарностью, скрипел в ответ своими мачтами, надувал паруса и резвее вспарывал морскую пучину своим бушпритом! Правда, от влажного ветра, брызг и морской соли блеск очищенного и отшлифованного сукном металла сохранялся не на долго, проходило всего несколько часов и можно было все начинать сначала
…
Особое искусство – это драить деревянный паркет корабельной палубы! Хотя, прошло уже тридцать лет, я до сих пор в деталях помню все тонкости этого усердного дела! Все начиналось с того, что деревянный «паркет» парусника интенсивно омывался из пожарных шлангов забортной водой. Это называлось по-морскому – «скатить» палубу! Далее, на паркет равномерно посыпался обычный крупнозернистый песок. Это называлось – «пропесочить» палубу! Следующий этап, это когда маленькими веничками, состоящими из связанных в пучок прутиками орешника или липы, называемыми на флоте «голяками» мы, наступив на такой голяк своим башмаком, называемым «прогаром» или «гадом», начинали «шкрябать» туда и обратно, втирая песок в древесину, делая её таким образом светлой и очищенной. Это называлось – «проголячить» палубу! Далее шел уже повторный, знакомый вам процесс «скатывания» из шлангов морской забортной водой «проголяченной» палубы.
ную швабру, где на нижней её части закреплены плоские и длинные куски резины для плотного прилегания к поверхности с целью тщательного удаления с палубы оставшейся от скатывания из пожарного шланга забортной воды. Странное дело, это приспособление для удаления оставшейся на палубе воды, похожее на швабру – шваброй, тем не менее, не является! У этого приспособления более романтичное название – «лопата»! А сам процесс удаления оставшейся на палубе воды называется по-морскому – «пролопатить» палубу! И уже, как заключительный этап обработки парусного паркета на «Крузенштерне», после которого мы могли перевести свой дух, был этап обработки поверхности палубы приспособлением, похожим на длинную палку с многочисленными веревками на её конце, похожими на прическу известного в прошлом голландского футболиста Рууда Гуллита! Именно это приспособление называлось – «шваброй»!
Шваброй мы сушили остатки влаги на паркете, и это действо называлось – «прошвабрить» палубу! Когда все было закончено, и палуба блестела, «как у кота под хвостом», ходить по ней совсем не хотелось! Наступить своим «гадом» на такое чудо, особенно после такого кропотливого труда, было, как нож в сердце… Хоть отращивай крылья и лети!
- Ах ты палуба - палуба, ты меня раскачай,
Ты печаль мою, палуба, раствори о причал!
(продолжение очерка о 13-й роте)
Честно говоря, на «Крузенштерне» хотелось сходить в настоящую «кругосветку»! Как минимум, хотя бы в «малую» - вокруг Европы. Однако нам не повезло, и мы отправились осенью 78 года скорее не в «кругосветку», в «кругобалтку»! Весь наш «поход» на паруснике «Крузенштерн» был сведен к тому, что мы ходили по Балтике не на парусах, а на дизелях. Проще говоря, по срокам подошло время капитального ремонта судна и полной замены его рангоута, а потому команде и курсантам была поставлена задача - срезать за время короткого рейса всю парусную оснастку корабля. С одной стороны, мы были избавлены от частых изнуряющих морских парусных авралов (а их за вахту могло быть более, чем достаточно), а с другой стороны чувствовалась некоторая «ущербность» юному самолюбию – парусная практика прошла почти без парусов
А пишущий эти строки вообще на мачту ни разу не лазил! Была одна попытка добраться до самой нижней «марса-реи» на мачте «грот-два», чуть не сорвался вниз - больше таких попыток не делал! Предпочел чистить банки из под краски у подшкипера Андрющенко! Лишь своим подружкам в отпуске во Владимире я красиво сочинял рассказы о том, как когда-то лихо бегал по вантам и реям «Крузенштерна» и одной рукой на головокружительной высоте завязывал морские узлы, стягивая разорванные шквалистым ветром фалы. Хотя бы в своем воображении нужно было побыть героем!
На борту «Крузенштерна» кроме нас, 120-ти «карасей» первогодков, были еще «годки» пятикурсники из Клайпедской мореходки. От этих курсантов можно было ожидать всего, чего угодно! На их «шуточки» и «поддевки» многие из нас попадались, как на крючок – отдуваться потом приходилось основательно. Один из таких случаев я помню в мельчайших деталях, он произошел именно со мной, а смех разбирает до сих пор! Мимо пятикурсников из Клайпеды на «Крузенштерне» я всегда старался «прошмыгнуть» незаметно. Если кто-либо из них ловил нашего брата, то сразу настойчиво давал работу или задание. - Пойдешь срочно в радиорубку и объявишь в микрофон о том, чтобы командный состав через пять минут собрался в пятом шпигате! Понятно? Да! Выполняй! - Командному составу срочно собраться в пятом шпигате! Что произошло потом, можно догадаться! Наш помпоуч, осетин по национальности, готов был меня убить – хорошо, что я вовремя удрал в гальюн. А спустя совсем немного времени кто-то сделал по общесудовой громкоговорящей связи еще более тупое объявление, и про меня в результате забыли! Такие явления происходили часто, а потому главное было не оказаться последним и не попасть под «раздачу» помпоучу! С той поры, я всегда носил с собой учебник «Морского дела» и всегда, когда получал сомнительную команду или просьбу от старшекурсников, «прояснял» её с помощью этой книжки. Если все соответствовало действительности, и пункт назначения команды не оказывался фикцией, я приступал к делу. Если же наоборот, делал ноги… - Сходи на клотик за картой! Хорошо! Иду! Только в этом случае нужно не идти, а уходить и не возвращаться! Клотик – это самое верхнее место парусника! А если учесть тот факт, что самая высокая мачта «Крузенштерна» длинной почти 70 метров, «за картой» придется не идти, а взбираться… Век живи, век учись, карась!
Кстати:Скорость барка под парусами в сильный ветер достигает 15-16 узлов, а в штиль, при включенных вспомогательных двигателях - 8-9 узлов.
Однажды поздним вечером, когда «Крузенштерн» проходил мимо острова Борнхольм, принадлежащий Дании, а мы – несколько курсантов стояли на полубаке и курили, произошло очень загадочное явление! Неожиданно на высоте около 100 метров над палубой барка завис яркосветящийся непонятный объект. Вначале мы подумали, что это один из натовских вертолетов или самолетов – их в этих краях было более, чем достаточно. Однако, не было слышно обычного для этого случая шума двигателей! Кроме этого, НЛО (так его назовем) двигался по непривычной для обычного летательного аппарата траектории, стремительно перемещаясь влево и вправо, вниз и вверх. Покружившись над мачтами нашего барка, объект стремительно уменьшился в размере до микроскопической точки, и исчез! А через долю секунды сразу остановились главные двигатели парусника, судно потеряло ход и погрузилось в полную темноту – вспомогательный дизель-генератор тоже отказался работать… Было интересно и страшно! Что же произошло на самом деле, мы – курсанты так и не узнали. Из разговора, подслушанного мной, и происходящего между одним из механиков и вахтенного штурмана я понял лишь одно – явление очень загадочное, отказ сразу всех энергетических установок на корабле – нонсенс! Как они остановились одновременно, так вдруг вместе и заработали! Хотя, я сам видел, как до этого тщетно пытались механики многократно запускать вспомогательный дизель, он как заколдованный не хотел работать. Под сильным впечатлением мы разбрелись по своим кубрикам, подавленные необъяснимостью произошедшего, и долго еще потом не могли уснуть, обсуждая и пытаясь понять смысл человеческого бытия, окружающие нас загадочные явления из параллельного мира и силу его воздействия на нашу текущую жизнь. Кто это помнит?
(продолжение очерка о Крузенштерне) Очерк переведен на страницу КРУЗЕНШТЕРН | Добавил: Путник | Дата: Сегодня
Долго ли коротко, далеко или близко, рано или поздно, но наша парусная практика закончилась! Повзрослевшими, просоленными, парусному делу обученными, морем на прочность проверенными и закаленными мы вернулись в Калининград! Произошло это почти в канун Нового 1979 года! Предстоял нам первый законный отпуск, который мы очень долго ждали, мечтали о нем и живо представляли, как и с кем его проведем! Тем более, это была первая возможность - в морской курсантской форме и «при параде» приехать на свою малую родину, встретиться с одноклассниками, друзьями по двору, подружками и той из них, которая часто приходила во снах, звала к себе и манила, любила и ждала… Многие из нас, особенно те, кто приехал из глубинки нашей необъятной страны, тех мест, где морем и не пахнет, стали тщательно готовиться к предстоящей поездке. Что мы только ни делали со своей курсантской формой! Натягивали сукно своих флотских брюк на фанеру, предварительно распарив ткань утюгом, прострачивали стрелки на фланках швейными машинками, нашивали шевроны, галуны, погоны, аксельбанты, канделябры, воланы, баллоны и т.д. Смотришь, бывало, на себя в зеркало и видишь не курсанта «свежего» курса, а «мега-галактического адмирала-вселенского», командующего объединенным «супер-макси-прокси-гипер» флотом! Грудь так и выгибается колесом, того и гляди – позвоночник лопнет от гордости! Сейчас все это смешно вспоминать, а тогда принималось всерьез! Даже наши старшины, люди, как казалось - умудренные жизненным опытом, и до мореходки, успевшие «понюхать пороху» в армии и на флоте, не удержались от великого соблазна и заказали себе в местном ателье отпускные широченные «брюки-клёш». Моряк едет в отпуск, и в «дударях» - это смешно, или «отстой», выражаясь современным языком! «Мицуня» набекрень, приталенный бушлат с блеском литых пуговиц, золотые курсовые нашивки «до локтя», и клеши «от бедра» по полметра на «ватерлинии» - это по нашему! К отпуску готов? Готов, тысячу чертей!
Ближе к Новому 1979 году по всей европейской части Советского Союза ударили трескучие морозы! Калининград, который до этого славился мягким, морским климатом, рассвирепел не на шутку и выдал «на посошок» отъезжающим по своим Курскам, Тулам, Пензам, Владимирам, Чебоксарам, Загорскам, Рыбинскам и Липецкам курсантам пинок в виде -28 градусов мороза! Шинели и зимние шапки-ушанки, которые нам заботливо выдали в хозчасти училища, естественно, мы одевать не стали – что мы, «сапоги» что ли? А потому, уже по дороге на Южный вокзал Калининграда многие из нас имели уши, похожие на «беляши» - распухшие и мясисто-красные. С каждым нашим шагом эти толстые «беляши» раскачивались и с прихлопом били по таким же распухшим от мороза щекам! Та еще картина, особенно если учесть то, что и носы наши стали похожими на картофелины-синеглазки… Утром следующего дня, когда я проснулся в поезде «Янтарь», подъезжая к Москве, обнаружил надутые водяные пузыри на всех выступающих частях своей головы. Уши, нос и щеки позже местами «прохудились» и «дали течь», боль от которой можно было заглушить лишь ударными дозами водки. Второй «пинок» от Деда Мороза я получил уже дома, во Владимире температура гостеприимно опустилась до -42! Когда я оказался на пороге отчего дома, мои уши уже не были похожи на толстые «беляши», они были «фанерными» и свернутыми в трубочку. Прошло уже более тридцати лет после того отпуска, но до сих пор вспоминаются слова нашего старшины, сказанные нам на первом после приезда построении: - Что, получили «фрицы» под Москвой? Да, уж… Получили!
(продолжение следует) Просмотров: 3 | Добавил: Путник
Последний винджаммер - «Крузенштерн» - на десятилетия пережил свое время и своих собратьев. Он продолжает службу, на его борту закаляются, получают практическую подготовку курсанты - будущее флота нашей Родины. Его долголетие - заслуга наших моряков, сохранивших это уникальное судно и совершающих на нем плавания под советским флагом.
